Неточные совпадения
В комнате было очень светло, в переднем углу, на столе, горели серебряные канделябры по пяти свеч, между ними стояла любимая икона деда «Не рыдай мене, мати», сверкал и таял в огнях жемчуг ризы, лучисто горели малиновые альмандины на золоте венцов. В темных стеклах окон с улицы молча
прижались блинами мутные круглые рожи, прилипли расплющенные
носы, всё вокруг куда-то плыло, а зеленая старуха щупала холодными пальцами за ухом у меня, говоря...
Я зачерпнул из ведра чашкой, она, с трудом приподняв голову, отхлебнула немножко и отвела руку мою холодной рукою, сильно вздохнув. Потом взглянула в угол на иконы, перевела глаза на меня, пошевелила губами, словно усмехнувшись, и медленно опустила на глаза длинные ресницы. Локти ее плотно
прижались к бокам, а руки, слабо шевеля пальцами, ползли на грудь, подвигаясь к горлу. По лицу ее плыла тень, уходя в глубь лица, натягивая желтую кожу, заострив
нос. Удивленно открывался рот, но дыхания не было слышно.
Гребцы работали с необыкновенным усилием, лодка летела; но едва мы, достигнув середины Волги, вышли из-под защиты горы, подул сильный ветер, страшные волны встретили нас, и лодка начала то подыматься
носом кверху, то опускаться кормою вниз; я вскрикнул, бросился к матери,
прижался к ней и зажмурил глаза.
Длинный воротник Никиты, сидевшего со стороны ветра,
прижимался к его лицу и
носу.
— Пусти меня, черт!.. Оставь! — хрипел Файбиш. Его сильная, жесткая рука комкала губы и
нос Цирельмана; но актер мочил слюнями и кусал его пальцы и, вырывая из них на мгновение рот, кричал все громче и безумнее и крепче
прижимался лицом к шершавому балахону и к сапогам Файбиша. А лошади все неслись, заложив назад уши, и торчавший из-под снега прошлогодний камыш хлестал по бокам саней.
Пароход стал двигаться осторожнее, из боязни наткнуться на мель… Матросы на
носу измеряли глубину реки, и в ночном воздухе отчетливо звучали их протяжные восклицания: «Ше-есть!.. Шесть с половиной! Во-осемь!.. По-од таба-ак!.. Се-мь!» В этих высоких стонущих звуках слышалось то же уныние, каким были полны темные, печальные берега и холодное небо. Но под плащом было очень тепло, и, крепко
прижимаясь к любимому человеку, Вера Львовна еще глубже ощущала свое счастье.
И всю ночь по улицам снежным
Мы брели — Арлекин и Пьеро…
Он
прижался ко мне так нежно,
Щекотало мне
нос перо!
Зиновий Прокофьевич что-то был очень задумчив, Океанов подпил немножко, остальные как-то
прижались, а маленький человечек Кантарев, отличавшийся воробьиным
носом, к вечеру съехал с квартиры, весьма тщательно заклеив и завязав все свои сундучки, узелки и холодно объясняя любопытствующим, что время тяжелое, а что приходится здесь не по карману платить.
Маленькая бурая лягушка бултыхнулась из осоки в ручей и
прижалась ко дну. Я видел ее сквозь струисто-прозрачную воду. Она полежала,
прижавшись, потом завозилась, ухватилась переднею лапкою за стебель и высунула
нос из воды. Я неподвижно стоял. Неподвижна была и лягушка. Выпуклыми шариками глаз над вдавленным черепом она молча и пристально смотрела, всего меня захватывая в свой взгляд. Я смотрел на нее.
— Вы за меня за-а-аступились… Вы мне… по-поверили, — всхлипывала Валя… — и… и… и… наклеили
нос этому дурра-аку Вадьке и это-ого я вам не за-абуду никогда! — лепетала она сквозь слезы,
прижимаясь к груди молодой девушки.
Задом он сидел на кресле, но голова его была в руках сестры,
нос прижимался к ее корсету, и в
носу щекотало, волосы были спутаны, и слезы были в глазах.